PSYMOCT.COM

ОТРАЖЕННЫЕ СОЛНЦЕМ

(СкеNаVий) окончание

11.

Июль месяц в Нижегородской губернии.

На съемочной площадке «Утомленные солнцем-2» (рабочее название) появилась съемочная группа «Российского телевидения».

Они только что пришли с местной натуры (местного люда), так что столичные шуточки так и сыпятся из их уст.

Сейчас у них более важный момент – протокольная съемка беседы приехавшего с ними (или наоборот?) ВладимирВламировича с режиссером картины Никитой Михалковым.

Устанавливаются камеры, ведущий берет в руки микрофон, начинает комментировать происходящее.

Затем идет просмотр отснятого.

Администратор ТВ бегает то к группе, стоящей рядом с сидящими под зонтом Михалковым и Путиным, то возвращается назад, принося «в клюве» что-то окончательное.

Эпизод переснимают.

Все это время на съемочной площадке идет подготовительная суета. Готовится к снятию эпизод прибытия поезда с бывшими зэками, а ныне штрафбатовцами, так что будут задействованы довольно большие силы из массовки. По большей части, опять же, из местных.

Бегают гримеры, раздают вещмешки, пистолеты (валики из марли), для охранников настоящие, но продырявленные, винтовки, которые те тщательно осматривают, берут наизготовку, наперевес, клацают затвором, целятся, словом «входят в роль».

- Ну как?...

- Что? – Михалков делает вид, что не совсем понимает своего друга Владимира.

- Фильм… как… идет?

- Да ничего, потихоньку(!). Вот сейчас снимем этот эпизод, и будем завершать. Почти всё уже отснято, так что надо будет приступать к монтажу. – Он оборачивается к пробегающему мимо декоратору и указывает тому на то, что паровоз должна не просто подойти, а обдать перрон облаком отработанного пара.

- Извини! Всё приходится проверять самому, иначе ничего не выйдет. Да, впрочем тебе и самому это известно!... – Михалков быстрым вопросительным взглядом пробегает по лицу нынешнего премьера, но на нём как всегда ничего не отражается сверх того, что он хочет.

«Вот уж чекистская закалка!» - бросает про себя Михалков и снова что-то кричит в свой мегафон.

Охранники выстраиваются вдоль перрона. Вдали пыхтит паровоз.

Всё готово.

Телевизионщики тоже настроили свой аппарат, так что съемка и у них будет идти одновременно с киношной. Правда, ракурс немного другой.

Но по их сценарию, для них важнее, чтобы там был ВладимирВладимирович и Никита Михалков.

Оба вместе и чтобы ВладимирВладимирович как бы тоже принимал участие (мудрыми советами «про настоящую войну») в исторической эпопеи, подобной озеровскому «Освобождению». Собственно говоря, после этого всякие разговоры о том, что 50 млн. долларов были превращены в нижегородскую усадьбу Михалковых, должны уйти в небытие.

Или, по крайне мере, погаснуть.

«Ты за эти сюда приехал?» - глазами опытного царедворца спросил Никита.

«И не только» - ответил глазами же ВладимирВладимирович.

«Это подождет?» .

«Конечно, заканчивай эпизод».

«И тогда – в перерыве поговорим?(!)».

«Да».

- Мотор!! Начали!

Поезд накатывается на камеру, та ведет проходящие мимо вагоны, затем в дело вступает еще одна камера. Третья, на вытянутом вверх кране, фиксирует «вид сверху».

ВладимирВладимирович внимательно всматривается в детали неизвестного ему еще кинопроцесса, но в глазах у него нечто другое.

«Не для прессы».

Михалков, чувствуя на себе странный взгляд премьера, оборачивается.

«Ты что?».

В глазах у Путина какая-то непонятная мольба: «Помоги!».

«Блин, вот этого мне еще не хватало!». - Ладно… закончим. Всем – перерыв!

Киногруппа разбегается по своим мизансценам. Одни остаются на съемочной площадке, другие, мелькающие то там, то здесь на телеэкране, уходят в подготовленные для них мобильные фургончики, разномастная массовка, вывалившись из вагонов, заваливается к разогретым котлам, где начинается раздача сытного обеда: Михалков на этом никогда не экономит.

Сам режиссер вместе со своим высоким гостем уходят в отдельный «режиссерский» фургон, куда вслед за ними подтягивается и охрана ФСО.

Телевизионщики же спешат отснять еще несколько сюжетов.

Вот они подходят к группе местных жителей, которые стоят за ограждением, о чем-то договариваются, затем устанавливают камеру.

- Как вам кажется, кино может дать вам достойный заработок?

Местные жители зажато что-то отвечают, но в этой группе нет никого из бойких, нет колоритных лиц или фигур, все смотрятся как-то скопом, одной скуластой массой.

«Народ, яди его в корень!», - так и написано на высокомерно блестящих на солнце московских бэджах.

Приближенная «к телу» телегруппа явно скучала в этой поездке. После еще нескольких, стандартно снятых планов, они сгрудились возле специально накрытых для них столов с блестящими на солнце пластиковыми стульями, и, что-то по-московски слоняясь, начали трапезничать на пленэре.

А в режиссерском фургончике события развивались своим чередом.

ВладимВладимирович только что закончил свою, так не свойственную ему, «пламенную» речь. Теперь сел за стол и наливал себе чая.

Они перекусывают чаем с булочками.

Задумчивые глаза Никиты Михалкова.

Голос Путина на заднем плане. Пытающийся что-то еще уточнить, но и так было ясно.

Голос за кадром Никиты Михалкова.

«От обиды, он что ли?! Что начали смотреть мимо него? Так это же было и так ясно, придворный люд остается придворным людом, даже если живет в двадцать первом веке(!)», - речь премьера, похоже, привела Никиту Михалкова в изрядное смущение. Он, как старый царедворец, по кране мере, во втором поколении, мог бы многое объяснить этому, вернувшемуся на круги премьеры человеку, которого он даже называл «свои другом», но… правила хорошего придворного тона запрещали давать такие советы царю, даже ушедшему в добровольную отставку.

Потому что он мог вернуться. А советы, данные им в отставке, «в слабости и нищете», всегда будут висеть над ними обоими как дамоклов меч.

И потому Никита прятал глаза, будто нашкодивший малыш, которому предстояло получить взбучку, а ему ну никак этого самого не хочется.

Что-то теперь изменилось в нём. Или изменился мир.

Голос Михалкова.

«Путин не поймет, если я начну с того, что откажусь от всего того, что ему проповедовал весь год!», - И ему почему-то только сейчас стало понятно, как это товарищ Сталин мог говорить про себя в третьем лице. Вот сидит сейчас рядом с ним его друг Володька, у которого в руках одно из самых сильных государств в этом мире, и который приехал к нему, что бы выспросить у него на этот раз, что же такое надо сделать с этими людьми, чтобы им жилось не хуже, а лучше…

«Ну, таков уж русский человек, - готов был он ему ответить. – Он и в самый разгар веселья может всплакнуть, и в момент наивысшей удачи, вздрогнуть от предощущения надвигающейся беды. Вот такими нас и родили!». Но об этом он сказал бы Ему еще может быть вчера, может быть, даже утром, но… не сейчас.

Сейчас что-то не шло.

Даже слегка подташнивало».

Зазвонил радиотелефон. Что-то случилось на площадке. Михалков резко отвечает в трубку, затем ВладимирВладимировичу:

- Народ наш… - блин! - ни минуты не дает расслабиться. Так и норовит во что-нибудь влезть(!!).

Но ВВ почувствовал, что Никита рад этому неожиданному происшествию, которое дало возможность ему избежать неприятного разговора.

Голос ВВ за кадром.

«А может, оно и к лучшему…».

Они, разговаривая о пустяках, выходят из вагончика, затем Михалков быстро уходит к толпе, стоящей вдалеке вокруг какого-то случившегося события.

ВВ смотрим ему вслед.

Фуршет после какого-то официального мероприятия. Звучит реплика – очевидно, тщательно подготовленная! – Михалковым, когда тот публично назвал его «Ваше Высокопревосходительство», явно намекая на то, что это не просто эпитет, который можно завтра забыть, но целая государственная программа создания нового чиновничества, которую он потом начал яростно доказывать, приводя примеры из мировой истории.

ВладимирВладимирович немного смущается, затем отшучивается от этого старомодного, чересчур вычурного титула. Один из советников, гаденько улыбаясь, сообщает ему на ухо, что титул этот носили всего лишь действительные тайные советники… ВладимирВладимирович строго его обрывает.

Снова на площадке.

ВВ докладывают о случившемся.

Он кивает головой.

Голос Михалкова за кадром.

«Так что конфуз был, но через конфуз решили развести его с Михалковым, а Он это сразу чувствовал, когда кто-то исподтишка пытался Им манипулировать в своих интересах, так что скандала тогда не получилось у тех, кто решил играть на этот проект, но и доверительной беседы с Михалковым тоже не получилось.

И вот теперь он приехал как раз за этим.

Всего лишь год прошел, а что решительно изменилось. Конечно, умные люди сказали бы, что теперь он стал просто назначенным премьером, а был Самим Президентом, да еще любимым народом Президентом, почти харизматическим Царем (обращение к которому было, он потом узнал, «Ваше Величество» не иначе!), которого не просто уважали враги, но и, что для него было гораздо более важным, что-то правильное сделал с почти рассыпанным и раздербаненным на части олигархами государством, возродил не просто мощь, но и спокойствие людей: «Это самое у нас есть!».

И это было для него важно.

Все вопросы были уже потом. И они неизбежно оказывались полиативными, компромиссными, но вот здесь, и Он это прекрасно понимал, компромиссов быть не должно было. Государство есть тот самый фундамент, без которого русская земля просто перестает быть. Топнет, так сказать, в собственном болоте.

Мелких страстишек, болезней и горестей.

И вот этого он допустить не мог. И как мог с этим боролся весь свой двухсрок.

И поэтому он и не пошел, как ему советовали многие, на третий.

Это было явно не то(!).

Его как нарушителя чего-то очень важного и основного, ждала неминуемая кара.

Он это прекрасно понимал. Ельцин ушел, и он ему обещал не трогать то-то и то…

Но даже дело было не в том обещании!!

Не понимали те, кто яростно, - а порой и корыстно! – толкали его на это нарушение, что идти на третий срок означало нарушить не просто писанный закон, но… и что-то большее.

«Царю закон не писан!!» - шептали в кулуарах умные людишки, а он прекрасно сознавал, что и для царей тоже есть определенный закон.

И на царей есть управа.

И для его народа очень важно, чтобы их государь не был нарушителем. И так слишком многие нравственные барьеры ушли под лёд, слишком многим кажется, что совесть – это пустяк, а значит, «теперь всё можно»! А, значит, раз царь замаран, то и нам можно грешить по-полной!!

И он этого допустить не мог! Как офицер просто не имел права.

И он добровольно ушел, передав дела в руки своему приемнику. Пусть это не совсем демократично, - плевать! – гораздо важнее, чтобы дело восстановления государственного строительства оставалось, чтобы не было упущено ни года на внутренние дрязги, и так целое десятилетие только и делали, что рушили крали.

И, тем не менее, сегодня он приехал к своего другу, режиссеру с мировым именем за советом.

Который ему в Кремле никто не мог дать. Прост потому что для приглашения на такой совет нужны были особые обстоятельства.

Понятно, что Михалков сейчас весь с головой ушел в свой фильм про войну, пусть он оторвался от текущей мировой политики, хотя, человеку, который побыл на таком ветру, уже никогда не избавиться – ни во сне, ни наяву, - от прикосновения этого ветра».

Кортеж премьера движется к вертолетной площадке.

Голос Михалкова за кадром.

«Друг явно оказался вдруг не… таким, как он себе его представлял. И действительно, что-то изменилось в нем с тех пор, как они встретились на закрытом показе фильма «12». Не в Кремле, на госдаче. И тогда Михалков что-то яростно ему говорил, но Он тогда был в центре бурных страстей по поводу своего вероятного третьего срока, и Он не очень слушал совсем другой текст. Про какие-то души, про ответственность правителя, начавшего войну.

Еще про что-то.

Словом, тогда беседа не пошла. Его пугали, что это какой-то странный фильм, ну пусть, про Чечню, но там Рамзан держит всё под контролем, так что слова Михалкова не дошли до него. Как не дошли доброхоты, пытавшиеся в очередной раз убрать Михалкова из самого ближнего круга.

Но Михалков, очевидно, запомнил.

Потому и молчал сегодня, отводя глаза».

12.

А тем временем на площадке помреж нарочно накричал на массовку, которая слишком отвлеклась на полосатую кошку, местную любимицу, каким-то образом попавшую под машину охраны. Кто-то вздыхал, кто-то объяснял произошедшее присутствием высокого начальства, которого провожал уже сам Михалков.

Весь этот фэсеошный эскорт, да еще с дама с телевидения, раздражал всех, но… делать было нечего.

Вчерашние крестьяне, а сегодня «киномассовка», были явно оглушены таким невиданным вниманием к себе центральных средств массовой информации, да еще, к ним обращались по поводу их участия в новом кинопроекте известного режиссера, которого они не иначе как «наш барин» не называли.

Именно поэтому они были зажаты и немногословны.

- Ну как я могу такое передать в Москву?! – администратор телегруппы волновался не на шутку. – Может быть найдете мне других?! – В непонятной надеждой спрашивал он у главного сельского начальника.

- А где я вам возьму других? Других у меня нет! – Начальник цитировал великую фразу великого человека, явно, даже не подозревая об этом(!!). Ошеломительное превращение заросшего травой бузиной поля в съемочную площадку, на которой разворачивались танковые сражения второй мировой войны, явно подкосила и его какие-то внутренние устои: ему уже не хотелось и пить, так как в этот способ глушения своей внутренней совести/души он давно уже не верил в последние несколько лет, а пил просто так, «для порядку», чтобы не так сильно выделяться от остальных мужиков. И когда грохот взрывов стал обыденным явлением, а «люди из ящика», о которых даже не переговаривались в деревни, стали появляться чуть ли не каждый день, а соседские острословы даже назвали их деревню «Буливуд», явно намекая на индийский аналог американского кинопрожекта, то в голове у нашего мужика тоже что-то, и довольно изрядно перекосилось.

- Жизнь только начинается, дорогие товарищи! – Говорил он как-то местным актерам, пришедшим после очередного дня съемок. – Жить стало лучше, жить стало веселее! – И опять это было ни ерничание, даже ни пародия, это был тот самый «Прямой текст», который как и пёр из его души. По ночам ему стали сниться какие-то кошмары, которые затем сменились прямым общением с товарищем Сталиным, который периодически приходил в его сны, неспешно здоровался, садился в широкое кресло, которое так же неизбежно появлялось в полутьме.

И начинал что-то говорить, причем каждый раз это было очень связано с теми событиями, которые снимались в текущий день на съемочной площадки, комментируя их или что-то вспоминая из тех бурных военных лет.

Вообще-то бывший председатель сельсовета и раньше отличался изрядной фантазией, но при советской власти он старался держать себя в рамках, и и в рамках этого всего он был иногда просто неудержим в своих фантазиях.

Ну ладно, что это мы всё про него, да про него, тут такие гости к нам пожаловали!! В какие-то годы!! Что там этот самый «Боливуд»!!! Сам ВладимирВладимыч к нам заехал!!! Не абы как!! Почтил, так сказать, своим присутствием земли бывшего колхоза «Свет Ильича»(!!). Исторический, можнос казать, момент(!!). А вы тут нам какой-то «Боливууд»!! Прямо глядеть на вас тошно!!!

ВладимирВладимыч – вот наш Боливууууд, родименький!!!

И несколько бабенок таки просочились между ограждениями, выставленными больше для порядку, чем для охраны, так как здесь уж-то никто не предполагал, что могут возникнуть какие-то экстраординарные обстоятельства. Так, поставили ребят, чтобы поглядывали, да сами не дремали. Премьер, всё-таки, хотя и на отдыхе(!).

Бабоньки-то были из массовки, так что могли не просто попасть в кадр на минном поле, но и легко обосновать своё нахождение здесь, на съемочной площадки: то нуждой, малой али большой, то еще каким-то женским изгибом, например, желанием увидеть известных актрис, так что охрана к ним уже привыкла, и не обращала особого внимание на их передвижение, держа их где-то на заднем плане, как один из объектов в поле наблюдения, наравне с деревьями, кадушками с песком и высокими штативами, на которых стояло могущее быть опасным оборудование.

Тем более, что во внутреннем круге сегодня дежурили крутые ребята из ФСО, и вот они уже наших бабонек – увы! – ближе не подпустили. Сегодня «наш премьер» явно не собирался ни жать рук представителям народа, ни объяснять что-то насчет рамок текущей политики. Сегодня он был в легкой темной рубашке, как он любил, рядом с человеком, которого хоть и прочили злые языки в президенты-2000, особенно после того как он снялся в образе царя в «Сибирском цирюльнике», но эти слухи как-то быстро сами собой и разошлись, выборы были выиграны за счет быстрой победоносной войны в Чечне, так что кошка, которую так бережно холили – на всякий случай! – дальновидные околокремлё1вские политОлоги, так и не пригодилась, хотя где-то там блюдечко с золотой каемочкой все-таки еще стоит.

На всякий такой, понимаешь, случай!

Собачку задавили.

Гык только какой-то вышел. По-нашему, «по-русски».

Не срослось.

И еще один эпизод, уже под самый конец дня разозлил Михалкова донельзя: он пытался что-то такое объяснить мужику с автоматом в руке, прыгнул в окоп, и неудачно.

Разбил лицо.

Что тут же стало известно в столице.

Донесли нужные люди, понявшие, что ближний круг снова может лишиться своего старого члена, и что надо ловить момент, пока есть возможность просунуть туда своего человечка.

«Михалков, говорят, Путину нагрубил!».

«Спекся, говорят, совсем в своём купленном под фильм имении!». «А Путин ему по лицу засветил…».

И так далее, и тому подобное.

Умные люди уже начали делить место под солнцем.

Раз один из них почему-то – это уже не интересовало никого! – стал «утомленным».

Бизнес и власть такого не любят.

Не прощают.

«Утомился – уйди, отдай другим людям своё место!».

В фаворе оказался Кожугедович, который смог подойти к Властному уху, которое приоткрылось на «беседу по душам». Как действительному дзюдоисту он показал Тому северный вход в Шамбалу, поводил по священным тывинским местам, дал душе пищу.

Трудно ведь словами сказать, что такое эта самая «душа»(!!). Старые церковнославянские слова Михалкова, ощущавшего весь их вкус и цвет, тут были бы разумной альтернативной, но он почему-то смолчал.

А душа бывшего президента эрэф чего-то такого манила, ждала. Что-то такое её мутило, что ей самой «…было не жаль».

Обидно, конечно, становиться мальчиком у своего бывшего секретаря, но… - и это Он прекрасно понимал, - это была минимальная плата за сохранение спокойствия в государстве. И не-перехождения-через-запрет.

Но душа чего-то всё-таки ждала.

Какой-то благодарности, что ли…(!!).

Почему-то обижалась, когда лебезили – и это он прекрасно видел! – еще вчера лебезившие Ему Самому.

Не понять было.

А тут Кожугедович.

Со своими горами.

Шамбалой и «духами мест».

Можно было немного забыться и привести в порядок уставшие нервы.

Может быть, станет полегче(?).

И не будет так противно от вида вчерашних респондентов, успевших - очень быстро! – забыть всё то, что Он лично им сделал(!). они…

Странный блеск камня на вершине горы поразил и его – Кожугедович вот уже несколько минут пытался привлечь его внимание к этому блеску!

И что-то вошло в душу «бывшего президента».

Что?! – тут же стал на своём посту Внутренний Наблюдатель, но… было уже поздно. Это случилось.

Что-то произошло(!).

И Кожугедович это почувствовал тоже.

И начал свою волынку «про Великий дух Азии».

Складно.

«Раз уж Михалков не сумел, пусть уж лучше Шойгу поразмется».

А потом премьеру подарили полосатого тигренка.

«На счастье».

Пушкин-Грилленкопф Ю.А.

WWW.PSYMOCT.COM