|
|
|
|
|
|
PSYMOCT.COM ВОСКРЕШЕННЫЕ СОЛНЦЕМ (СкеNарий) продолжение 7. 8.
Комната, в которой постепенно собираются члены кружка любителей Пушкина-из-Таганрога. Часть членов кружка уже в сборе, что-то обсуждают за столом-под-абажуром, порой слышатся трели звонка, кто-то подходит еще, из кухни слышатся шумы готовки чая. Ни лиц, ни разговоров особо не видно и не слышно, так, иногда замечается провинциальный южнорусский говорок, кто-то делится своими переживаниями насчет матча, кто-то рассказывает о своих детях, словом, обычные посиделки. Правда, руководителя, или, как он там у них называется, еще нет, поэтому жанр высказываний витает совсем далеко от незабвенного Александра Сергеевича, Великого Геометра Сакрального Пространства, как здесь его принято называть/величать. Наконец появляется и он, все собираются под абажур. - Ну, что, господа-товарищи, приступим. – Он открывает «бортовой журнал», листает его, что-то говоря женщине, сидящей напротив него, но этого тоже не слышно. – Господа, господа, приступим. Итак, на сегодняшний момент мы имеем новую фазу. Вот Элеонора Сергеевна должна была вам предварительно рассказать, что она видела в своём сне… Так, Элеонора Сергеевна? Женщин, сидящая напротив него, что-то утвердительно говорит, руководитель кивает головой, продолжая листать журнал, то в одном, то в другом направлении. Наконец, находит. – Да, вот, двенадцатого числа она позвонила мне и сообщила, что наш друг инициировал тэг города, и затем приступил к каким-то, Элеонора Сергеевна точно не помнит, - здесь женщина опять закивала головой и что-то взволнованно заговорила, но это опять было не расслышать, - манипуляциям, причем явно разнонаправленного характера. - Как это? - Ну, Элеонора Сергеевна просто увидела, как он начал работать сразу в нескольких пространствах, причем в разной степени интенсивности. В одной было очень большое поле событий, экранов, в другой – он только засветил один знак, и дальше не стал работать… - А, к примеру?... – грубый голос чуть сзади принадлежал, очевидно, старому оппозиционеру этого кружка, который, явно не часто его посещал, но которого пока терпели, так как руководитель не высказывал намерения сузить круг посвященных. Инквизиция пока что еще молчала. - Например, вот здесь Элеонора Сергеевна говорит, - он читает текст из «бортового журнала», - «Были показаны следующие знаки – «Солнце», «Звезда» или «Мир» и еще один знак, который я не поняла… - Да, - Элеонора Сергеевна явно волновалась, - Там было какое-то свечение, затем будто труба, в которую я устремилась, затем опять серебристый свет(!!)… Может быть – чаши «Уравновешенности»?.. - Ладно, это мы сейчас тоже проясним. Итак, что мы имеем точно? Мы имеем на настоящий момент резкую активизацию нашего контрагента, который перешел из состояния «сабвэй», в котором мы его оставили в нашем прошлом дознании, в некое новое состояние, о котором мы пока что знаем четыре знака. - Пять! – один из присутствующих, ярко выраженной семитской наружности, поднял вверх палец. – Тэг состоит из двух знаков. - Правильно. – Председательствующий примирительно качает головой. – Что получаем? - Бред какой-то. – Молодой, относительно других присутствующих, явно вундеркинд, стремящийся ускоренно пройти великую науку каббалы, - Мы можем понять только, что это теперь не фраза, не одна фраза, - он почему-то разволновался, - а целый спектр... - Букет, так сказать! – Старый еврей одобрительно посматривал на подрастающие поколение каббалистов. - Букет… – Председательствующий чуть раздельно произнес про себя эту загадочную фразу, затем озадаченно посмотрел в свой «буртовой журнал», в котором что-то там отметил. – Ну, что? Будет тогда работать коллективно. Возник некий странный шум, который явно был не вызван вздохами, легкими передвижениями стола и стульев-к-нему. Что-то такое отразилось в портрете того же основателя новой каббалы – Пушкине, какой-то странный свет пробежал по его бессмертным творениям, развешенным по стенам, затем забежал в кухню и там что-то такое загудел. - Ну, ладно, ладно! Внимание, прошу внимания! Коллектив, собравшийся под абажуром, начал свою медитацию Но вместо уже указанных арканов в центре стола возник сначала пятый аркан – «Папа/Иерофант», затем «Звезда». Единое пространство разорвалось, затем в нем постепенно начал проступать еще один пласт – аркан «Правосудия», затем аркан «Влюбленных» и… опять «Правосудие», но теперь уже несколько по-другому. Был показан еще ряд картинок, но затем синхроничность общего поля постепенно терялась, разбивалась на отдельные фрагменты, которые текли уже по своим разделениям. Сеанс закончился. Председательствующий оглядел собравшихся. Еще не совсем отошедших от медитативного транса. - Ну, что? Какие есть идеи? - Пять, семнадцать и восемь, шесть, восемь (?). Хе-Пхе и Ход-Вау-Ход. – Молодой вундеркинд опять сумел продемонстрировать свои способности. - Да, есть какой момент. Но что было в самом конце, никто не обратил внимание на какой-то свет? Нет?! Что-то заговорили, кто-то начал делиться своими сомнениями с соседом, не вынося их на общее рассмотрение. - Прошу внимание! – Председательствующий посмотрел в свои листки, что-то сверяя в них. – Арон Моисеевич… мне кажется… - Да, без сомнения. – Старый еврей спокойно посмотрел на него. – Сдвиг. - Переход. – Откуда-то из тени подтвердил руководящую догадку еще один голос. - Из Гэ в Аха? - Да-а-а… Нужно теперь следить (за ним) более тщательно. – Председательствующий мельком послал какой-то сигнал одному из участников круглого стола, но так, что другие собравшиеся этого взгляда не заметили. - Ну что, господа… Кажется мы подошли к очень интересному моменту: возможен переход из низшего пространства Гэ в высшее Аха, так что всех теперь попрошу был предельно внимательно ко всем знакам, которые каждый из нас может получать, не обязательно Элеонора Сергеевна. Прошу даже оставить на время, - на время! – свои программы и подключиться к нашей уважаемой Элеоноре Сергеевне. Ну что еще?! Ах, да, совсем забыл… Далее разговор потек уже в чисто организационном ключе, так что свет, загоревшийся на портрете Пушкина – теперь уже не «Гэ», а «АХА!» счел свою миссию почти что выполненной. 8. Сильный дневной свет, яркое солнце. У стены на скамейке сидят двое – дублерша Шукшиной и
человек, одетый в форму НКВД. Он что-то у неё спрашивает, она чуть с
задержкой отвечает. В тени дерева стоят разодетые в помятую и обильно
окровавленную форму «солдаты» массовки. Кто курит, кто лежит в теньке. Хотя и
сентябрь, а на солнце почти тридцать. Скоро будут давать обед. - Молодец, Михалков, заботится о людях! Как настоящий рачительный хозяин кормит, чтобы взять потом всё
своё! Люди в форме медленно – солнце! - потянулись к котлу,
возле которого тут же образовалась привычная очередь. Однако энкаведешники всё еще
стоят отдельно, явно ожидая своего собственного момента. - М-да,
как быстро люди входят в свою роль: вон, возьмем всю ту же дублершу. – Тихик снова отходит от окна. – Она ведь тоже человек. Со
своей личной судьбой, родителями, образованием, семьей, - явно неудавшейся. –
Тихик делает акцент на последней фразе. – Но
представим на минутку, что сейчас вместо того парня, который пытается утешить
или просто посочувствовать женщине, испытывающей стресс от встречи с явно
новым для неё пространством, к ней подойдет твой дублер… Какой
сценарий ожидает нас тогда? - Но он ведь не подойдет, потому что… - Правильно! Он нацелен на Машу Шукшину, хотя сам еще не
знает об этом(…). Он заложник своей программы(!!).
Некого сюжета, в котором есть одна – более авторитетная! - женщина, но нет
другой – менее авторитетная! Но понятно, что для одной будет только маленький
случайный эпизод на съемочной площадке, то для другой может стать огромным
куском её жизни(!). Так? - Да. - Кстати, смотри, почти никто не знакомится между собой.
Все как бы играют уже некие роли. В некоем кино. Сценарист встает со своего места,
подходит к окну. - Они уже тоже играют в неком пространстве «до-» или вернее «возле-кино», и
даже это для них огромное напряжение. Смотри – детишки, которые бегают то
здесь, то там, даже выбегают на съемочную площадку, самые естественные и
ненапряженные там. Уровень их гармоничности гораздо выше, даже чем у среднего
актера, не говоря уже о переодетой массовке!.. У них будут довольно сложные
съемки с потопляемой баржой, надо будет прыгать в воду, кошмар, суета,
неразбериха нескольких дублей, но они живут в «сейчас», и поэтому они такие. Они оба смотрят в окно на сюжеты, разворачивающихся
картин. - Выше них по гармонии сейчас только сам Михалков. Он и творец и царь и Бог. Только и у царей бывает проруха… Так сказать, время матричной перезагрузки. И вроде бы то же самое он делает, и люди ему послушны, ан… нет! Будто кто-то руку венценосную подпилил и теперь она ловит ни власть, ни жест, а один сырой один воздух. И площадка вроде бы та, и камеры нацелены на него, выставлены, и заточен монтаж, ан… нет. Тихик даже немного злорадствовал, но почему? Что ему было до этого самого главного на площадке режиссера? При его-то возможностях?! Комната начала разворачиваться, меняясь на глазах. Вот уже и картина за окном резко поменяла свой цвет – на ванильный. - Ну, что, мой друг, пора и нам пройтись в наши закрома!... Стены комнату расширились, так что возникло некое пространство, еще, правда, непонятно какое… Постепенно на маршруте движения наших героев начало возникать огромное строение – почти что храм, с колонами ионийского ордена. Храм возвышался перед ними, огромный, монументальный и… какой-то молчаливый. - Войдешь? - Он Не пускает… Чего-то еще не хватает... Не пойму, правда, чего… - Да, - Тихик показал на храм, - тебе здесь еще надо немного понять, чтобы войти в него. - Чего? - Войдя в него может только тот человек, который достаточно избавился от своих личных пристрастий. Иначе, - Тихик чуть развел указательные пальцы в воздухе, - он может такого натворить. Вот и была в своё время умными людьми создана специальная программа обучения. По утрате личных пристрастий. - ??? - Запустил её, – Тихик казалось не обращал внимание на нетерпение своего сопутника, которому стояние возле храма показалась… ну, можно так сказать, обременительным, - и тренируйся. Сколько хочешь. Он сделал жест рукой, что-то такое нажал в видимом только ему пространстве, и храм быстро свершулся, а он и попали в кинотеатр, где шла старая фильма. Про покинутый дом, любовь к этому самому дому, которую человек хранил все эти годы, словом, шли кадры из монтируемой именно сейчас картины «Утомленные солнцем-2». - А как нам попасть… туда? - Опять же – пока никак(!). - Но почему?! Мы ведь ничего в ней не нарушим. - Увы, мой друг!! Вам надо еще разобраться с войной. - С войной?? А что с ней разбираться. Война – есть война! - А вот здесь вы не правы. Это в старых учебниках и
советских книжках была «война», был «героизм», «подвиг». - А что происходило на самом деле? - «На самом деле»?! Что ты имеешь в виду под этой фразой? Здесь экран резко надвинулся на наших героев и… они перенеслись «в войну».
Пушкин-Грилленкопф Ю.А. |
|
|
|
|
|
Больше
говорит он.