PSYMOCT.COM

ПРОШЕЛ АПРЕЛЬ

В последние недели перед инаугурацией Президента РФ, - особенно после IX съезда ЕР! - стало понятно, что вся комбинация двух «Медведей», еще совсем недавно казавшаяся столь логичной и уверенной, стала как-то непонятно _в^и_б^р_и^р_о^в_а^т_ь. Пока что никаких видимых причин для тревоги еще нет, но что-то такое уже начало носиться в воздухе. Уже сильнее – до каких-то знакомых глуповских повизгований! – вспыхивает подобострастный смех во время саммитов «избранного». Уже пошли какие-то странные отставки-рокировки: то мэр южного города заменяет вполне удачного менеджера республиканского уровня, то следственный комитет начинает увольнять для нужд общественности как важных персон, так и дел минувшего, казалось бы, окончательно похороненных в архиве.

Меж тем призывные крики с кремлевского олимпа о развитии (или освобождении от излишней опеки государства) как-то очень быстро тонут в череде вполне противоположных по направлению действий конкретных органов власти, так что возникает ощущение то ли быстропрошедшей «оттепели», то ли катастрофического горбачевского «ускорения», закончившегося ГКЧП, то ли еще чем-то. Словом, нам является вполне понятная российская ситуация перемены-подмены одного хорошего царя другим, еще более просвещенным, приводящая жесткую ситуацию вертикали власти в весьма неустойчивое положение.

Последний субботний двухчасовик Ю. Латыниной на «Эхе Москвы» еще больше вселил в нас уверенность, что никакой рефлексии в либеральном лагере – как бы самой своей идеологией призванной отражать как раз процессы динамизации, реформ, - по этому поводу почти нет. А в лагере более уверенных государственников, к примеру, у шестичастного на настоящий момент С.Е. Кургиняна «Медведев и развитие» в газете «Завтра», - пока что есть усиливающаяся тревога по поводу неуправляемости самого процесса динамизации, чем какой-то проект «правильного ускорения». Опять можно сделать вывод, что ситуация идет поверх сознательных институтов и мыследеятельных схем, стародавней чиновничьей интуицией и народным безразличием. Где-то там, что-то там происходит, но нет никакой площадки для стабилизации этого процесса. Пусть даже не в систему «устойчивого развития», пусть более грубого, по-нашему, кризисного, иначе мы – как самое слабое звено в начале ХХ века! - начнем притягивать к себе из внешнего мира, и так находящегося в усиливающейся неустойчивости.

Как здесь быть?

Пока что найден один рецепт – переформатирование «ЕР» в настоящую партию власти. Но такое переформатирование в сильную разделенную дуальность внутри власти грозит еще большей дестабилизацией положения (по типу 1993 или 1996 годов). Кстати, почему-то никто не анализировал сравнительный опыт этих двух противостояний, одно из которых вылилось в активную военную операцию, другая же – при всех её минусах, смогла остаться в формах демократической процедурности, хотя ради этого пришлось пожертвовать весьма обширными основаниями самой этой демократии (той же свободой печати и слова!).

Поэтому наша сегодняшняя статья будет посвящена как раз этому непонятому эффекту создания еще одного центра власти – уже вне самой власти, разделенной на два конфликтующих лагеря, которая и помогла создать прецедент мирного разрешения конфликта внутри самой власти.

На что можно обратить внимание при анализе этого странного феномена, который потом, после инкорпорирования во власть, получил презрительное название «семибоярщины» (тем более, что уже через год, их уже развели как зарвавшихся лохов через переоцененный актив «Связьинвеста»)?

Но в самом начале, весной 1996 года бросалось в глаза околовластный, общественный характер нахождения этого центра (подобного, кстати тому, что возник в 1612 году в Нижнем Новгороде).

Второе – его пестрота. В нём приняли посильное участие не только олигархи и их окружение, но и весьма многие влиятельные люди самой разной политической ориентации, которые, при всей их нелюбви к олигархам, смогли предоставить им в распоряжение свои возможности влиять на ситуацию.

Третье – скорость образования этого центра, впрочем, как и скорость его последующего распада. Во многом это было вызвано и тем, что в нём не были предусмотрены механизмы саморазвития. Он (этот центр) возник как ситуативный момент – который, кстати, весьма возможен и в нашем ближайшем будущем! – и потом стал частью одной из вершин власти, был инкорпорирован как динамический элемент в одну из вершин (заменив жесткий силовой каркас, возникший в 1993 году). Появление Первого Наследника (малого Бориса), а затем и либерального Премьера было продолжением тенденции инкорпорирования этого центра внутрь самой сильной вершины. И только мировой кризис 1998 года, докатившейся до России, разрушил эту тенденцию, выведя на авансцену силовою корпорацию, способную удерживать через свои репрессивные механизмы очень нестабильную ситуацию.

Ю. Латынина, - а в её лице остатки этого скапсулировавшегося центра! - при всех оговорках («В 2003 году Путин упустил шанс создать Великую Россию»), приняла эту новую тенденцию, упомянув, правда, при этом, что то, что произошло в 2003 году было некой новой порчей, возникшей непонятно откуда. Но, если внимательно присмотреться к динамике процесса, то станет видно, что арест Ходорковского и продолжавшееся затем нарастание реприватизации было простым продолжением усиления этой новой вершины, которая постепенно проводила свою идеологию в жизнь. Но, достигнув определенной величины, она перестала удерживаться единым полем «чекизма» и начало постепенно формировать внутри себя новое деление.

Поэтому все стенания того же С.Е. Кургиняна по поводу того, что «зачем Путин не пошел на третий срок» тоже игнорируют самодостаточную, и весьма инертную логику процесса, которая уже исчерпала себя к началу нынешнего года. Требовался какой-то новый проект, но его не было, хотя и было ощущение, что что-то такое новое надо инициировать, но дело ограничилось только одними словами – непонятными даже для властного большинства! - «с самых высоких трибун», а значит, инерция разрастания госсобственности и госвлияния будет нарастать, пока не дойдет до нового кризисного момента, схожего с ситуацией 1998 года.

Дело в том, что для преобразования пустооболочечных «зайчиков» во властноэнергетических «ёжиков» (см. текст №6 С.Кургиняна!) нужна реальнонародная, а не только властная Идея, которая не просто муссируется в околовластных клубах, не находя для себя достаточно авторитетных агентов влияния в самой власти, а властно прорывается как некий вненароданаходящийся императив, заставляющий его (народ! а затем и власть!) следовать этому Новому Курсу!.. Причем, она не может родиться или возникнуть внутри настоящего властного сообщества как пораженного историческим крахом красного проекта в конце ХХ века. Не просто народная личность (в лице того же российского государства), но и, - что гораздо более важно! – народная душа, исчерпав свой исторический импульс, начала погружаться в свою инвалютивную фазу дифференциации и материализации уже готовых идей.

Россия теперь – это пространство чуть притормозившего на пороге веков регресса, который всё больше усиливается общемировым процессом окончания-трансформации итогов ХХ века в процессы XXI века. К которым пока что Россия абсолютно не готова. Ни идеологически, ни эмоционально, ни физически. Она еще находится в фазе доформирования собственных итогов прошлого века, большая часть из которых носили чрезвычайно болезненный характер, что приводит теперь к большим затратам по поддержанию даже стабильной ситуации, не говоря уже о возможных ситуациях развития.

Как же в такой ситуации возможно сформировать этот новый центр, способный удержать Россию над пропастью нового кризиса, если сейчас мы не видим даже слабых попыток к формированию его? На основе чего?! И каких сил?

Можно сделать прогноз, что переход к этому новому центру будет означать и окончание чисто государственнического этапа «скрепление русского пространства». Государство, при всех его исторических заслугах в создании сложносвязанных этнических пространств, теперь должно уступить свою функцию более гибким социальным сетям, способствующим созданию сложной и динамичной среды горизонтальной коммуникации между различными частями различных целостностей или социальных организмов. Находясь между глобальными образованиями, в том числе и государственными, и более локальными целостными (семья, коллективы, отдельная личность), социальные сети смогут удерживать этот конгломерат как в пространственной, так и во временной длительностях. Именно социальные сети, как более отзывчивые и менее инертные системы, смогут улавливать и создавать контуры для реализации новых идей и проектов. Государство, при всей его мощи, проявленной в ХХ веке, в инновационной сфере должно уступить пальму первенства именно такого рода образованиям, изначально способным к созданию гибким и быстро перестраиваемых систем, в которых динамический характер будет проявлен в большей степени, чем статический.

Однако переход от государственного патернализма к самоопределяемым сообществам может быть весьма драматическим, так как система коллективного мышления, характерная для российской цивилизации, весьма инертна, тем более после произошедших в конце ХХ века катастрофических изменений.

Можно только пожелать уверенности тем людям, которые будут прокладывать этот новый курс! И терпения и уверенности в исполнимости своих конечных целей. Тогда удастся смягчить неизбежное противостояние этого нового центра (сети?) с уже существующими центрами государственной власти. Одно можно сказать – это процесс, даже при всей его осознанности, не будет легким. Тем более – бесконфликтным, но в этом и будет новизна ситуации: опора на самоорганизующие сети не просто будет добавкой к большим государственным проектам, а самостоятельным весьма важным этапом становления нового русского пространства в XXI веке.

Пушкин-Грилленкопф Ю.А.

WWW.PSYMOCT.COM