PSYMOCT.COM

ЧАСТЬ II.

ГЛАВА I.

TILE 21. Как пройти в Шангри Лу plus?

«Как мелки с жизнью наши споры,

Как крупно то, что против нас!

Когда б мы поддались напору

Стихии, ищущей простора,

Мы выросли бы во сто раз…».

Прошлый наш текст вызвал ряд замечаний. В частности – в нашей схеме среды, в которую включены антропограничные практики (АГП), они, по мнению некоторых читателей нашей продукции, занимают слишком большое место. И слишком мала среда повседневности. Но наши пропорции совсем не связаны с чисто количественными характеристиками, к примеру, сколько человек занимается АГП, а сколько – повседневной трудовой деятельностью. В России, к примеру, всего-навсего 8000 монахов по всем монастырям. «И этого количества достаточно!» - говорит известный дьякон А. Кураев. Гораздо важнее теперь, чтобы в этой среде появилось новое поколение «отпинских старцев», Сергеев Саровских, иначе произойдет такое же вырождение (формализации) зоны сопряжения, которое и привело Россию к катастрофе разломов культурного поля в ХХ веке, когда потребовался новый уровень поддержки тех процессов, которые происходили в обществе (переход от сословно-патриархального к индустриально-современному обществу).

Другое возражение вызвал наш заход на правостороннюю (в мышлении) половину после весьма левостороннего начала. И выход на левую половину уже в самом конце текста, когда и надо было бы представить карту ахретипических полей России (или хотя бы ее проект). Дело тут в том, что такая матрица родов/кланов России действительно очень интересный продукт, который был бы очень важен на какой-то стадии рассмотрения процессов в российской среде. Но дело в том, что само пространство архетипов не является первичным, а является разверткой более первичных процессов в довольно плотной среде. И вот эти, более прозрачные процессы, во многом связанные как раз с «просачиванием» в российские пространства новых, еще очень слабооформленных антропных энергий. И история всех родов, тем более находящихся сейчас в центре происходящих событий, не показательна, так как многие, еще находящиеся на периферии, так сказать, «заснувшие» родовые сюжеты, могут быть гораздо более благоприятной средой для разворачивания как раз этого нового процесса. Не трансляция европейского или восточного потоков, не восстановление собственного, весьма проблематичного и разрывного по многим направлениям развития, и поэтому требующего для себя весьма жестких оболочек для самосохранения, а как раз нового потока идей, волений и смыслов, которые приносит из будущего пространства антропной цивилизации.

Это взаимодействие с отдаленным будущим становится весьма проблематичным для практик повседневности, которые как раз в основном и функционируют как трансформации периферийного «антропного материала» в уже найденные лидерами образцы, нормы «успешного отношения» к жизни и миру. Именно эта энергия и используется лидерами, умеющими распаковывать эти, довольно жесткие энергии в более универсальные и прозрачные, пригодные для создания новых образцов. И для этого как раз используются те или иные трансгрессивные или виртуальные практики (или сопряжения с периферией перфективных праксисов).

Понятно, что прямое внесение идей и смыслов нового века прямо в среду повседневности невозможно, тем более в российской среде, где чересчур динамичные элементы будущего быстро теряют контакт со своим окружением, отторгаются, капсулируются или вытесняются за границы, откуда они, при очередных кризисах слишком жестких оболочек, вторгаются в самый центр вертикально простроенной среды и ухватывают быстро разлагающийся материал, прорываясь вместе с ним в новое состояние (см. работы С. Кургиняна).

Понятно, что само капсулирование как раз и вызвано тем, что среды не достаточно связна, в ней очень много пауз, внутренних разрывов, которые активизируются при попытках динамизации, приводя к жестким регрессивным кольцам, из которых, как правило, очень трудно выйти, или, выход из которых требует очень много достаточно гармоничной энергии, которой в наличие нет. Времена, когда роль гармонизатора российского пространства принимала на себя западная, более гармоничная цивилизация, приводили, тем не менее к тому, что внутренние механизмы функционирования среды очень быстро атрофировались (особенно это касается государственнического слоя, переразвитого в своей примитивно-грубой, силовой части). И происходил как раз слом трансформации в зонах повседневности, где отдельные, более «продвинутые» субъекты активности (сильные кланы, семьи или роды) принимали на себя роль государства (до того концентрировавшего в себе энергии гармонизации). При слабости или раздавленности родовых слоев, а так же слабости зон перфективных праксисов, что и произошло в России в ХХ веке, происходит общее разрушение и вырождение зон повседневности. Происходит динамизация прежних проблемных областей без катарсического их преодоления. Довольно быстро нарастают новые зоны разрывов, проблем, тупиков. При кризисе несущего гармонизацию западного мира происходит резкий сброс в почти неуправляемые процессы, близкие к хаосу и средовому распаду. Возникает «обратная от границы контакта с внешними системами гармонизации волна» к собственному центру среды. Активировавшиеся при внешней активности слои начинают уступать место более традиционным, активизирующимся теперь уже на новом уровне.

В эти моменты возникает потребность в самовосстановлении через воссоздание традиционных государственнических систем гармонизации и перераспределения энергий, ресурсов, идей, систем трансформации повседневности. Восстанавливается контакт и с более древними системами идентичности, которые, как правило, резко отбрасываются при каждом очередном рывке вперед. Обратная волна дает возможность нового этапа развития через синхронизацию как уже сформированных при контакте с внешней средой слоев, и теперь отчасти огосударствляющихся, так и более традиционных, испытывающих сильные проблемы при контактах с слишком динамичными средами, и требующих для своего развития более мягких, «сопровождающих» режимов перехода и развития.

Однако кризис советской системы наглядно показал, что недостаточная гибкость и встроенный внутренний динамизм (бюрократизация) в самой государственнической системе, так же могут приводить к кризисам развития, причем этот кризис приводит не к обрушению всей системы, а к ее расколу на более мелкие части. Придать же более динамический характер самой гармонизирующей государственнической среде не так просто – для этого должен быть содержательно задействован слой идентичности, позволяющий удерживать при сильных трансформациях форм, систем развития и трансляции опыта в среде повседневности, слои, связанные с правовым нормотворчеством и законоудержанием. Опыт традиционных обществ позволял использовать для этих целей организационно оформленные конфессиональные, сословные и профессиональные (университетские) слои, которые были своеобразными трансляторами идей, людей, несущих эти идеи, в системы государства и повседневности.

Опыт создания специальных зон развития в российской среде (Академгородки, космос и атом) показал, что в ней можно использовать эти механизмы повышения динамизма самой государственнической среды, однако потребность в развитии постиндустриальных технологий показала недостаточность и их. Неизбежная капсуляция этих зон, отделение почти непроницаемым барьером от среды повседневности, была такова, что даже возможность нахождения в них репрессируемых во внешней среде идей, способов коммуникации, противоречила принципиально сетевой (распределенной) парадигме быстровозникших информационных и постиндустриальных технологий.

Снова возник тупик, который не разрешен до сих пор. Частичное восстановление систем саморазвития российской среды, тем не менее, не снимает с повестки дня вопрос и о возможности создания в ней не капсулируемых внешним образом сред динамизации. Очевидно, возможность укоренения таких зон возникает только при наличии в них механизмов «самокапсуляции» и создания специальных зон (оболочек) понижения динамизма.

Но об этом – в следующий раз.

Пушкин-Грилленкопф Ю.А.

WWW.PSYMOCT.COM