PSYMOCT.COM

ЧАСТЬ II.

ГЛАВА I.

Tile 7. трансИмпериализм как квадроsystem.

Прошлый наш текст вызвал некоторые нарекания со стороны наших внимательных (и, что самое главное!) заинтересованных читателей.

Первый вопрос, который возник после прочтения текста (tile 6) – автор, говоря о чиновниках новой генерации, почему-то плавно – и что самое главное! – как-то ненавязчиво перешел (перетек!) к исихазму (особенно – это заключительное – ДА!! показалось притянуто за уши!), которым – на каком-то там «философском уровне» занимаются в «институте С. Хоружего». Это не только не понятно, но и как-то… попахивает «старообрядничеством» (!).

Другое дело – конфуцианство: «здесь же есть огромный пласт неиспользованных в нашей системе подготовки кадров государственного управления резервов».

Наш ответ: после поражения (пардон!) от монголов (XIII в.) и возникновения новой династии Юань, роль классического образования государственных чиновников постепенно приходит в упадок (пардон!). Реставрация эпохи Цин и затем маньчжурская династия не привнесла ничего нового в этот процесс. Между тем, европейский рывок времен Просвещения, привел к известному переходу от языков гуманитарно-синтетических к технико-аналитическим, что позволило создать очень интересный процесс, в ядре которого был своеобразный «плавильный котел» (за счет использования поступательной компоненты христианства и адаптированных элементов гностицизма), в котором могли переформатироваться привходящие структуры с периферии, а сама периферия за счет этого получила возможность неограниченного (как тогда казалось!) расширения и поглощения любых локально-ограниченных массивов других культур (как за счет включения в системы обмена, так и прямого силового захвата территорий). Достаточно проследить, как осуществлялся переход от первых крестовых походов, к выбросу итогов Реконкисты с Пиренейского полуострова в Латинскую Америку, затем вокруг земного шара, и далее – в Африку, Индию, и, наконец, Китай.

Именно это и лежало в основе «Нового империализма», победно шествовавшего до самой начала череды мировых войн ХХ века.

К ХХ веку процесс смены локальных лидеров («плавильных центров») европейского «поступательного империализма» (Италия, Испания, Португалия, Голландия, Англия) впервые наткнулась на физические ограничения земного пространства. И ушел вглубь (от колонизируемой периферии к центру!) самого европейского континуума, вызвав в нем раскол «плавильного ядра» и череду общеевропейских войн, сопровождавшихся переустановкой сакральных процессов ядра.

Именно завершенность этого процесса (переустановки ядра!) к концу ХХ века (разгром фашизма в Италии и Германии, и поглощение их ядер, распад советской империи «красного смысла» и завершение/поглощение итогов коммунистического коммунализма (А. Зиновьев) общеевропейского «левого проекта») и поставили вопрос о переходе к новому типу общемирововго процесса, который мы (вслед за О. Генисаретским, «Иное», 1995 г.) и назвали «переходом к антропной цивилизации», добавив (от себя!) аналогию с процессами рождения и формированием перинатальных матриц подсознания (базовых перинатальных матриц по С. Грофу).

Из переустановленного европейского ядра начинают выбрасываться некие новые энергии, которые вызывают подвижку к периферии всех более старых «империалистических» слоев. Использование старых, как синтетическо-гуманитарных, так и технико-аналитических языков, уже не дает возможности использования их для решения задач управляемой трансформации больших антропных пространств, которые включены теперь в расширяющийся процесс коммуникатизации и глобализации. Подвижность, неопределенность и слабая (и даже непривычная! в том числе и «флеш»!!) неоформленность этого – уже! - бурно идущего процесса, заставляет искать некие новые языки для его описания и даже простого «вхождения в этот процесс».

Говоря в этом смысле об исихазме (очень уединенной, чуть ли не схимномонашеской практике!!) и институте С. Хоружего, мы имели как раз в виду возможность создания такого языка управления изменениями. Дело в том, что сформировавшиеся в рамках советской методологической школы подходы к управлению процессами изменений «дали маху» как раз в тот момент, когда сакральное ядро «красного смысла» начало сливаться в общемировой котел. Вслед за ним потекли и базовые схемы, а за ними - и наши титулованные и вельми уважаемые «костелляты», кто в real-politic, кто в западные университеты, а кто попытался заняться на новом этапе переформатированием самого ядра методологии. И одно из самых интересных направлений этого процесса – очищение (антропная переустановка) основ методологии из диалектик «красного смысла» (как основы мыследеятельности!) в антроподеятельность как возможно более полного самоустраения человека в мире.

Поясним на примере российского пространства.

Диалектические (трехчленные схемы логии) возникают первоначально в индоевропейской мифологии как троичное представления о сакральном центре [Божестве], развиваясь затем в развернутые диалектические системы поздней античности (Платон, Плотин, Ямвлих). Семитское монотеистические представления, трансформировавшееся в новохристианском мифе, к V веку н.э. начинают очень сложный процесс построения собственной логии сакрального [божественного] процесса взаимодействия с миром (Ориген, св. Иустин, Тертуллиан), завершившийся трудами великих капподокийцев (Василий Великий с собратьями).

Квадрочастные («софийные») системы в этот момент получают свое возможное развитие в системах гностиков, пытавшихся преодолеть разрыв между совершенных [Богом] и несовершенным, а порой даже «лежащим во зле» мире.

Однако для того времени оказалось достаточным развить языки диалектики, ввести их в лоно церкви как языки богообщения, закрепить новое содержание, которое явилось собой в христианстве, не только в молитвенных, но и коммуникативных и образовательных практиках.

Квадрочастные системы (где основным элементом становится не «становящееся», а достигшее некоего овнешняющего предела, «ставшее») опять было возникли в русском православно-философском движении только в самом конце XIX в., но опять же, ухватить ими какой-то новый проективный залог оказалось невозможно, как в силу консерватизма самой православной религиозной системы, делающей акцент на прецедентах/точках уже бывшей когда-то ересиархности[1], так и в силу начавшихся великих разломах ХХ века, захвативших собой и заслонивших своими масштабами более абстрактные проблемы. Попытки того же А. Лосева или М. Бахтина поймать в сети диалектики какой-то новое содержание («новохристианское»), превидившиеся[2] им в переломных, грозных 20-х годах, тоже остались не столь успешными (в отличие от сферы эстетики).

Наша гипотеза об антропной цивилизации как основанной на глобальной базовой перинатальной матрице (БПМ IV) с необратимостью ставит вопрос об использовании во всю мощь «ограничивающей» квадрологии, завершающей которую НАТ_ДО(?) использовать для работы с этими пространствами.

Но классические[3] квадрологии уже не годятся, так как они были помыслены в принципиально другой ситуации (хотя, в чем-то и похожей с нашим, стремительно глобализирующимся – «несть ни иудея, ни эллина..», ни европейца, ни русского, ни китайца). Земной предел теперь начинает быть не просто чисто внешней, «географической» рамкой, а новым смыслообразующим пределом (проступившим ликом, зазвучавшим из уст именем, пространством общения, образом «единоземного человека»). Возникает принципиально новая возможность для «многополярного мира», но уже не только как политического проекта, а как реализации возникшей – по воле Божьей! - смысловозможности.

Дело в том, что возникает принципиально новая возможность гуманизации локальных культур через простроение – изнутри их же самих! – выхода в это новое пространство «ставшего».

О чем мы говорим?

Мы уже говорили – на примере России – о неизбежных тех или иных разрывах, возникших в историческом развитии локального этноса. Традиционная для этносов ситуация выживания не дает возможности заняться исправлением этих разрывов, или, иначе говоря, обогащением и гармонизацией своего символьного архетипического поля. С течением времени – особенно при наличие сильных разрывов между антропными слоями, к примеру, между православием и язычеством в России - происходит довольно быстрое огрубление и вырождение первоначально богатого символьного ряда в некий довольно жесткий канон. Вырожденная символьная матрица поля архетипов перестает в достаточной мере трансформировать новые, еще очень сильно размытые и неопределенные энергокомплексы, которые возникают в коллективном бессознательном этноса, в действующие социальные проекты и институты общества. Происходит неизбежное «выпирание» ИНОГО за границами канона, на периферию, и противостояние между ним и центром.

Зачастую эти возникшие энергокомплексы используют старые или репрессированные языки, ушедшие на периферию общественного сознания, насыщая их новой энергией и смыслом. Иногда для этого используются иностранные языки. Почти всегда в ядре этноса возникает адепты процесса расширения (попытка переопределения, кстати, не всегда удачная – вспомним, к примеру, опыт опричнины Ивана Грозного!) канонической матрицы, когда сакрально обеспеченные люди или общества начинают процесс трансформации символического поля этноса.

Переустановка языков идентичности всегда очень сложный, а порой и трагический процесс – затвердевшие разрывы так же энергетизируются, возобновляя ситуацию прошедшего социального стресса (с обратным направлением стрелы времени в этом процессе!). Недостаточная управляемость такого уровня процессов (см. Вл. Бибихин о приватизации как процессе, прошедшем НАД людьми!) приводит к новым разрывам, социальным взрывам, внутренним конфликтам тех или иных групп, могущих перерасти в революции или распаду целостности этноса или отпадению тех или иных присоединенных территорий.

Современная западная элита (см. статью Переслегина в «Эксперте»!), пытаясь наладить управления этими процессами, с неизбежностью приходит в противоречие с самими основами западной цивилизации. И самая перспективная «доменная идеология»[4], о которой теперь пытаются говорить (там же) пока что слабо обеспечена «свыше», так как в ней пока что не прописаны[5] «негоризонтальные» ситуации снятия/преодоления «неподдержки» и «некоммуникации» самостоятельности отдельных частей. А такие ситуации почти что неизбежны при наличие самого разного рода разрывов в коллективном бессознательном.

Скажем даже сильнее – триарная («алхимическая») модель преодоления неизбежных «жесткостей», «рыхлостей», пролежней или разрывов в поле архетипов дает своеобразные ответы на этот вопрос: любые определяющие границы размельчаются и диффузируются. При этом теряется самое главное – смыслопорождающая ситуация грани, ситуация перфективности жизненного праксиса. История становится Игрой. Или, скорее, серией одновременно идущих игр. Главное – «уметь удержаться от моновзгляда на действительность» (Sic!).

Слом границ и иных моделей движения становится определяющим (см. пример «демократизации» и размывания Ирака! За которым почти что с неизбежностью должна последовать размывание границ на всем Ближнем Востоке… А потом – ВО ВСЕМ МИРЕ! Такова торжествующая (она же – давящая) поступь Её Величество триарной Логики в действии!).

(продолжение последует).

Пушкин-Грилленкопф Ю.А.

WWW.PSYMOCT.COM

---

[1] «Так устроено церковное сознание (и поныне, а еще в большей степени так было в византийскую эпоху), что имя праведника может быть забыто, но имя еретика – никогда. Еретическая рукопись может перестать переписываться – но будет вновь и вновь пересказываться и переписываться предупреждения ересиологов о том, что вот, с таким-то автором и с таким-то текстом будьте осторожнее». (А. Кураев, «Куда душа идет»).

[2] Одну из попыток неогностицизма мы имеем в «Розе мира» Д. Андреева: «Выявляясь вовне, Единый проявляет некую присущую Ему внутреннюю полярность. Сущность этой полярности внутри Божества для нас трансцендентна. Но, выявляясь вовне, она воспринимается нами как полярность двух друг к другу тяготеющих и друг друга не пребывающих начал, извечно и присно соединяющихся в творческой любви и дающих начало третьему и завершающему: Сыну, Основе вселенной, Логосу. Истекая во вселенную, божественность сохраняет эту присущую ей полярность; ею пронизана вся духовность и вся материальность вселенной… Вот почему Божественную Женственность мы именуем Матерью Логоса и через Него всей вселенной. Но извечный союз между Отцом и Матерью не изменяет Её предвечной сущности; именно поэтому мы именуем Матерь миров Приснодевой».

[3] Прерывистость самого христианского опыта в поздние послеапостольские эпохи постепенно привело к аскетики как необходимому инструменту формирования более устойчивого контакта (онтодиалог) с [Богом]. Далее, в исихазме как аскетической практике как раз и возникло представление о возможности соединение с [Богом] в божественных энергиях. Диалектика «природы» и «энергий», привнесенные в православие и осмысленные как новые возможности «прямого контакта», как раз и характеризуют неустойчивость и неустранимый «динамизм» любой триарной системы.

Квадросистема по необходимости должна опираться на более устойчивый контакт с сакральным [Богом]. Именно поэтому необходим новый корпус «святодуховности», кстати, не даром, наверное, прямо запрещенным для «хуления» в классическом христианстве.

[4] «А в рамках общества в целом каждый человек, принимая самостоятельное решение, должен знать, что, во-первых, его решение будет поддержано окружающими, а, во-вторых, окружающие могут мыслить ситуацию в рамках своей картины мира, но так, что его решение найдет в их решениях свое место».

[5] Понимая сам механизм проецирования в будущее решения тех или иных проблем в этой модели, возникают механизмы управлением социумом через формирование ложных и простых решений, которые мотивированы уже не будущим, а прошлым, так как вызываются следовыми невротическими реакциями общества на бывшие когда-то изменения. Оставаясь в этой старой парадигме, мы с неизбежностью приходим к невозможности разрешить этот конфликт, только заменяя его (переход от Большого, долгого по времени Нарратива к серии перманентных маленьких, менее затратных нарративчиков, смешанных в сложную мозаичную модель!).