|
|
Mr Юденич sagt: «Человек, который…» Часть II (2010).
Я стоял и смотрел на водную гладь.
Синию, словно глаза зверей, такую же спокойную. Потеряв свою тень, я остался один на
задворках Вселенной. Некуда идти, некуда возвращаться. Конец Света. Того света, с которым меня уже ничего
не связывает». Харуки Мураками, «Страна Чудес без тормозов и Конец Света» Станичный
атаман Петр Громославцев, второй претендент – жена старшего брата тестя Михаила
Шолохова Попова-Громославская. Только я знал, кто прыгнул за борт «Ахерона». Это была моя тень. Не знаю, как она теперь себя чувствовала в темной и холодной уже азовской воде, но она и я выбрали свои дороги. Сами. Предварительно, правда, довольно долго пытались переубедить своего напарника. Мы сидели в тесном кубрике и она убеждала бежать. Сейчас. Немедленно. - Но у нас будут большие потери! Нельзя прерывать цикл не в его конце. Пусть и локальном. - Ладно тебе! Самые большие потери будут, если мы останемся здесь! Ты посмотри, тебя затягивает все глубже и глубже. Я просто чувствую, что через неделю-другую в этом пространстве появится Нож! - Что такое Нож?! - Нож есть Нож – ритуальная Ваджра. Которой ты будешь убит. - … И мне отрежут голову. И сделают это не империалисты, а комсомолка, вагоновожатая. Потому что Аннушка уже не только купила, но уже и разлила масло. - Можешь шутить, можешь язвить, дело очень серьезно. Я видела сон, и тебя убивает босс. - Босс? – Почему-то эта новость не принесла ни тревоги, ни ощущения возможности выбора. Как у приговоренного к казни. Если бы была возможность избежать ее, т.е. если в будущем я был бы «жив», то непременно возникло бы желание бороться за свою жизнь. Сейчас же такого желания я в себе не замечал. Значит… в будущем меня уже не стало. Хотя, это было мне знакомо. Это было уже раз – исчезновение себя из будущего. Последний раз это ощущение родилось после разгона «Вишневого сада». Будущее начало мерцать, двоиться, троиться. Останься я в пространстве «нормальной жизни», конец моего тела был неизбежен. Через месяц, два – мое тело уже начало быстро рассеиваться, исчезая все быстрей из моего собственного настоящего (Sic!). Только собирая этикетки и самый разный мусор с тротуаров городов, т.е. постоянно теряя свое тело, свое социальное знакоместо, можно было опять собрать своё будущее. В некоторой точки будущего. Стена, которая препятствовала телу пройти в будущее, может быть обойдена, но для этого необходимо задействовать некую новую координату (n+1). Или скачать энергию для прыжка через нее из времени. Для нейтрализации летальной опасности. Именно тогда моя тень и стала моей постоянной спутницей, которая осталась на моей прежней позиции, подвергаясь опасности, прося помощи – и прощения! - у следователя, читая ему и агенту спецслужб лекции по современным визуальным технологиям, приводя их в свой разрушающийся дом, вытаскивая из встречи с моей дочерью, перемещаясь вместе с ними в плоском времени и пространстве. В объемном же времени-пространстве события начали перемещаться туда-сюда с устрашающей – и совершенно неконтролируемой мною! – скоростью. Туда-сюда через Стену начали перемещаться сначала отдельные фрагменты моего тела, затем они начали повторную сборку уже за Стеной. Тот, «Я-второй», который постепенно начал возникать за летальной Стеной, начал воздействовать на того, который находился – и все быстрее приближался к Стене! - и продолжал двигаться линейно вперед. Этот новый-второй носился по «пространству за Стеной» уже не как личность, а как какой-то демон. Поменявший имя, фамилию, имидж, возраст. Может быть, даже пол (см. «Люди лунного света» у В. Розанова!). Его имя возникало «по ситуации». Как это? Как-то так… «Как вас зовут?! - ошарашено спрашивали коммунисты-доброхоты. – «Человек, который… и т.д.». И я был абсолютно прав. Только так – «Человек, который…». Чтобы им было понятно – человек. Я на этом как-то не настаивал, это она сами имели в виду, больше – почему-то!! – интересуясь моим очередным именем(!!), чем кто я на самом деле есть. Иначе бы они начали за мной гоняться с осиновым колом, что совсем не входило в мои планы по преодолению Стены. Спроси меня – когда же наступила точка невозврата – не скажу. Просто прошел страх. - Босс ударил тебя ваджрой. Ты стоял спокойно, а он тебя ударил. Причем тоже как-то очень спокойно. И ты упал. При том, я даже чувствовала запахи, а ты был одет в такой темный плащ. - Прошу прощения за запахи! Наверное – сера… - Причем здесь это! Ты был убит!!! Разве это не повод для побега?! - Повод. Причем довольно серьезный, потому что уважаю тебя. И твой сон я воспринимаю как… - Я пошевелил пальцами в спертом воздухе кубрика. - Словом, бест – это уже произошло. Я убит. Хотя на душе стало серьезно. М-да. Игрушки-игрушечки прошли-минули. Теперь – на тебе!! Когда уже во всю можно сказать рушили нефтяные терминалы и возводили на их месте музеи, так сказать, Славы, пришла новая Стена. Но теперь уже в новом пространстве, эн плюс первом (n+1)… Значит, пришла пора нам перемещаться в некий новый слой – (n+2) или (n+3). - Не знаю, как ты, но мне кажется, что времени у нас с тобой почти что нет. Надо бежать, и, причем немедленно!! – Моя тень почти трясла меня за шиворот. А я почему-то почти что спал. – Мужик ты или нет?? А я спал. Медитировал на собственную смерть. Как учил нас великий дон Хуан у Кастанеды: «Прежде чем прыгнув в пропасть, нужно было…» вот это самое – помедитировать. Как Папа Иоанн Павел II. - Ты что, спишшшььь?! – Тень грозно нависло надо мной, расплывчато шевеля почему-то брежневскими бровями. И я почему-то вспомнил 1982 год, поздняя осень, кажется ноябрь, да, точно – ведь он умер 10 ноября, почти что сразу после парада, посвященному Великой Октябрьской социалистической революции. Умер во сне. Вечером попросил внучку поставить ему старый песни военных лет. Уснул. А когда пришли утром будить его охранники, идти на государеву службу, то нашли только одно его тело. Дух уже отлетел. Но новую Малую землю. Хороший был человек, никому не мешал жить. Ни себе, ни другим. Бедный Андропов, когда доложили ему в машину, что всё, старик отошел, вероятно, впервые почувствовал всю силу земного властного притяжения. Пусть он был хозяином КГБ, пусть изо всех сил боролся против Щелокова, Суслова и еже, только тогда, в тот момент, когда ему доложили о смерти Леонида Ильича, он почувствовал, какое бремя он на себя взвалил. И он дрогнул. - А может быть, - сказал он дрогнувшим голосом, когда приехал в Завидово, вдове, - пригласим товарища Черненко?.. - А что, - сказала ему в ответ строгая вдова. – Он мне вернет мужа?. На Руси только есть один центр власти. И простая передача властных полномочий, которая может происходить в других странах с какой-то формальной регулярностью, у нас есть акт сакрального посвящения в Лоно. Лоно России. Огромное, темное пещеристое Лоно России, Первоначальную Матку, которая требует тебя не только всего, но и всю твою будущую (или будущие?) жизни сразу. И без остатка. И здесь старые разговоры о спасении души начинают обретать свой прямой указующий смысл – войди ты в Неё, всё – бремя царей от Рюрика и Мономаха, Михаила Романова и Лжедмитрия (первого, второго и третьего ets) опустятся на тебя, калеча своими кровавыми узлами твою душу. И душа, естественно заболи, заноет, завопит: «Пусти меня, не хочу, не буду!! Не хочу этой и такой власти!! Хочу жить вечно!» И кто-то Другой, хмурый и простой ей ответит: -А кто ты такой? - Я – такой-то такой. - Зачем тогда пришел сюда, во Власть?! Красть, что ли?! Ха-ха!! И судорожно сглотнется слюна, дернется совершенно неожиданный тик – вот, не успел, дурак, умереть своей смерть, все ожидал, все строил какие-то свои, умные, как тогда казалось, планы, а теперь вот тебя ожидает смерть гораздо более страшная. И не будет тебе прощения во веки веком. Аминь! - Это кто говорит?! - Это я, твоя тень говорю тебе – давай сматываться, пока еще время есть. - А есть ли оно? - Что? - Я спрашиваю, есть ли у нас с тобою Время. - Опять силлогизм (!). - Отнюдь (как любил говаривать почти что отравленный Егор Тимурович Гайдар!). - Помню – сошлись мы с ним в одна тысяча девятьсот девяносто восьмом году на каком-то там их партсъезда, толи СПС, то ли еще прежнем – «Выборе России», в дверях «Измайловской». Он – заходил, я – выходил. Погода, помню – жуткая была. А, может быть, и вовсе не погода – разруха, дефолт. Блеск! Я тогда еще предложил своему знакомому из «ВР» поставить надутого Деда Мороза на Лубянской площади… - А он?! Тьфу! Ты что – бредишь?? Надо… - А он, - мы тогда ходили кругами вокруг комплекса зданий на Старой площади, - все выспрашивал меня об источниках финансирования одного нашего знакомого. На букву Кэ. (И окончании – на –Ян, и который только что меня на хуэй послал при всей этой, честной профессорской публике…) А я потом еще посмотрел в «Компромате.ру» - там все было подробненько расписано. Чего меня было пытать?! Так вот – встречаемся, почти что сталкиваемся мы эдак с Егором Тимуровичем в дверях, и, знаешь, у меня вдруг возникло странное желание дать ему тортом по физиомордии… - По физиономии.– Педантично поправила меня тень. - Кому? К.–яну?!
- Так почему тогда «хрущевскую»? - А так сам Хрущев в ООН по трибуне ботинком бил. А рядом интеллигентнейший А. Громыко тоже – но уже ручкой! - наяривал. Хорошее было время. Заводное. - Время. – Она ломала, выгибала и вновь выпрямляла металлическую скрепку в своих нервных руках. - Цыгель, цигель, ай-лю-лю. - Сейчас же прекрати!! Ты же знаешь, я терпеть не могу всех этих «диких» выкриков!! - А я что – я молчу. - Так – я не поняла! – ты бежишь или нет?!! - А какое это может иметь значение?! - Не поняла?! - Все очень просто - от Стены не убежишь. Потому что в ней самой выхода нет. «Exit» давным-давно закрыт и тщательно замурован. А при возможных, хитрых дверях поставлен Страж. С тортом. – Я гадко то ли хихикнул, то ли булькнул, вызвал у своей тени очередной приступ мизантропии. – Даже в Омуте, как у Харуки Мураками – Фу, наконец-таки правильно выговорил это чертово японское имя! - тень бежит через Омут, и поэтому теперь, после публикации романа на русском языке, там поместили не только засасывающий агрегат – как на Электростанции Города – но и высасывающий. Выбрасывающий. Так что нам теперь с тобой теперь одна гармонь – плясать по дудку босс. - А я не хочу и не буду. Не смогу. Все равно я убегу. Не сейчас, так в следующем году, когда начнется вся эта ваша теокразияяя. - Акте-тео-кразия. И вот теперь она убежала. А я остался здесь. И остался «Ахерон». И босс. Просто моя тень спрыгнула за борт, сбегала туда-сюда, в Испанию XIV-XV веков, где-то там нашла момент первичной инициации, что-то там перекрутила, поправила, ваджра исчезла, и она снова вернулась ко мне. На «Ахерон». И снова увидела мою шпагу. И мой плащ. Но уже пустой. Без привычного (n+1) тела. А увидела черного кота, который пожирал сливки из блюдечка. Оставшегося после разгрома «Вишневого сада». Наглого, жирного кота. Сада нет, но есть теперь новый хозяин Счета. За переправку через Порог (будем так называть Стену нового уровня (n+2,3)). И поэтому для меня осталась цена вопроса, которую надо заплатить – теперь ей! - за то, что она смогла увеличить мерность – что я сам не мог еще сделать! А времени для научения самому не было - чтобы уйти от ваджры босса. Я снова перестал был Хозяином своей жизни. Моё хозяйство выехало – помимо меня! – за какие-то, мне самому еще непонятные Ворота, а я еще остаюсь здесь. Лижу сметану из блюдечка, пью сок. Готовлю себе обед. Ем проращенную траву. Пишу какой-то текст. А счет идет. Тикает. И я - это прекрасно понимаю! – не могу еще заплатить по нему сполна. Игровой режим, когда можно было еще оправиться от внезапного удара по зубам, желудку или попытаться дать сдачи, вроде бы еще есть. Никто - пока что! – не принес мне счет для оплаты, но… Сам факт того, что надо было заплатить, а денег у меня опять нет – драматичен. Не ты хозяин своего счета. Впрочем, как и отношения сын-мать (см. Родион Раскольников и его Великая Мать: «Родя! Родя, мой сын!»). Она тебя родила, растила, кохала. И ты ей, вроде бы по гроб жизни – её! – теперь должен. Теорема такая. И моего рода. В том числе. Плати! – говорит он мне. – Ты же сам увязался в процесс одаривания – почему-то! – своего рода всякими вкусными вещами. Вроде переезда в Москву. На п.м.ж. - Но ведь п.м.ж. у меня не получилась! – пытаюсь отвертеться я. - Ничего не знаю. Другие пойдут, уже пошли. Живут, понимаешь, себе, детей ростют. Хорошо кушают. Что ему ответить. Что нет такого слова – «ростют», подчеркнуть ему, вместо «Mикрософт Вордъ» красной волнистой линией? На кой черт?! Все одно – «растют» или «ростют», главное не в словах, а… - А еще «г’оварют»… - Он явно начинает издеваться надо мной! Изображая южнорусский фрикативный прононс. Что начинает меня раздражать без силы. Грамославский, понимаешь. - И Полупопов. - По-моему, просто Попов! - Или Попова!! Баба написала «Тихий Дон» - абсюрт! Столько батальных сцен, столько всякого «мужского» там понапихано, а они – баба!!! Гы-ы-ы-… БАБа или нет – какая, собственно говоря, какая МНЕ разница!? Кто его написал. У меня на руках есть счет. Еще один в моей жизни сломал её ровную, прямую черту. Теперь надо не просто идти по-новому, но и ожидать его Предъявления. Такая вот она, штука жизнь. Обязательно надо кого-то за свое появление на свет благодарить: «Ты - лошадь, которая привезла меня в этот мир». Или тому, кто моей тени дал урок перемещения в средневековую Испанию – а урок был! Не сразу и она смогла проникнуть туда… - кто бы это не был! «Гуру-муру», - как любил говаривать Игорь Калинаускас. Еще один урок. Еще один бросок в неизведанное. Еще одно пропущенное и невыполненное задание. Но теперь вот хоть фраза есть о том, что же мне надо делать. Растить самому мерность своего бытия, чтобы успеть до времени «ч», когда эту мерность надо будет проявить теперь уже самому, безо всяких подсказок и укивоков со стороны других людей. Самому. Быть как быть. Жить – так жить. Но вот пока еще через «надо», а не через «я хочу». И «так как я хочу». А не Вы. Которые меня родили. Спасибо
Вам, но… простите, я не - Как это?! А вот так. Всего доброго. И прощай, «Ахерон». Пушкин-Грилленкопф Ю.А.
|
|
|
|
|
|
-