www.psymoct.com

 

 

уПустила петуха.

 

Подпись: Уважаемая Елена Семеновна! Прочитал залпом оба Ваши романа – но сначала «Лавру», а только затем «Крошку Цахец»! – несколько дней ходил как зачумленный, то все чего-то искал, то будто рондо во мне пелась какая-то непонятная мне самому мелодия, заставляя еще и еще раз вглядываться в журнальную страницу, надеясь, что где-то там, впереди, - но обязательно есть!! – какая-то «смысл» или «ответ», или еще что-то, даже не знаю. Главное – «надо читать». «Надо успеть». Пока вокруг не началась какая-то заваруха, призванная только одному – помешать мне прочитать этот текст. «Черти воду ли вколодят - Черта ль замуж выдают…». Снова и вновь бежали передо мной страницы, то сжимаясь до почти канонической КаЦэ, - а потому и «премиальной»! - то разлетаясь, буруня, вскипая мотивами, мотивчиками, переборами, басами, ожогами «Лавры». Текст держал крепко-крепко, не отпускал, даже когда уже был прочитан весь, отложен на «еще почитать», затем считан где-то посередине, затем опять брошен, чтобы затем где-то в перерыве между другого Yandex.ru выдал 869 ссылок на «Елену Чижову», 7 на журнал «Всемирное слово» (World Wide Word – sic!) и искомый портрет. Первая ссылка дала и «список работ»: уже знакомые КаЦе («Звезда» №4, 2000) и Лавра-7/8\9. («Звезда», 2002). Но среди них была и более свежая, нынешнего года в «Вопросах литературы» №1. Но название было каким-то странным. Вернее слишком знакомым: «Новая агрессивная идеология». От одного этого слова сразу же дохнуло серой пылью журналов 70-х: желтоватой обложкой журнала «Дон», тягомотными официозными посиделками ростовэлиты – «как бы чего не вышло…»; «отщепенцы от культуры», всегда какие-то грязноватые, всклокоченные, дерганные, лезущие со своими то ли стишатами, то ли не знаю чем, в жирных пятнах, почти всегда с кисловатым запахом перегаром из гнилого рта… Ни манеры, ни правил поведения.

Грозные тетеньки в президиуме и за столом, неприметные штатные сотрудники органов в зале, стук в дверь полуразрушенного Дома актеров, «собеседования», выезд/бегство в Танаис, темные ночи, песни у костра, траханье с первой сегодня попавшейся (Д. Дибров: «Эти стихи мне поднимали не одну юбку!..»), опять слежка – даже в камышах! – но я же на рыбалку, ё-моё!! Опять Ростов, окраина, университет. Можно ходить за облбольцей, видно далеко, никто не услышит (П. П. Мостовой, тогда еще не московский «министр по банкротству», а всего лишь вернувшийся из Ленинграда, «экуминист», «не принявший сан»: «Все надо читать, мой друг, в оригинале!..». (Это, как теперь понимать, значит, и он – из «Лавры»?! И смерть митрополита …(Гуняева), в три прыжка тоже дошло до меня?.. Эко как вывернула-то жизнь!).

 Больше писать никому не хотелось. Рядом, в «Коммерсанте-на-Дону» объявления «о продаже», о присуждении к десяти месяцам принудительных работ с отчислением 25% заработка в пользу государства гл. редактора «Новой таганрогской газеты»… Вот и моё вмешательство в жизнь города откликнулось! С победой «комфортабельной демократической несвободы» Вас, Юрий Ал.-вич! Власть снова забирает «былоутраченное своё».

 

Весь мой акростих стих.

 

«Дрожь, слабость (от яростного бессилия - у меня! П.-Г.) – это лишь первые, поверхностные признаки потрясения. Было такое чувство, что зашиблен, подбит какой-то внутренний, жизненно важный орган – может быть сердце». (Дж.М. Кутзее, ИЛ, №1, 2001).      И главное – какая-то сошка, «мировой судья»! как?! вот так может просто взять – и за решетку?!! Без особых доказательств?! Да-да-да! Газетенка была и статейки были грязненькими, руки хотелось после нее вымять с хозяйственным мылом, но… НО!! «По совокупности»! «И что свое место знали!». А то – распоясались – яйца уже на улицах кажут, да всякую мразь несут! Без них наша жизнь станет светлее, чище, спокойнее.

Новая агрессивная идеология: «Надо спасать детей!» (гэ Миронов). «В отличие от бессознательного, которое на развивается никогда…». Детонька! Вернее, тетенька! Да кто ж Вам сказал, дорогая Вы моя, что в любом тексте речь может дано прямое бессознательное! Да окстись же, милая! Текст же это! Даже « Х У Й », и то – слово!! Можно сказать даже «всемирное» - www. «Смысл и функция любых догматов заключается в том, что они «формируют»… кладут границу тому, что шевелится в наших глубинах». Ах, как страшно! Ах, в греческом зале, в греческом зале! Ах, Аполлон, ах, Аполлон!  Ах, «высокая культура, вызывающая отвращение «новых» читателей, и есть тот самый слой, который… защищает сознание от… бессознательного. Если этот слой… на дне всякой без исключения человеческой души». Милка моя, правильно сказал наш великий поэт: «Души (т.е. задуши!) прекрасные порывы!». Ну, А ЕСЛИ ВСЕРЬЕЗ: «В терминологии Делеза и Гваттари, под основой (Sic! – П.-Г.) общественного «айсберга» (на котором паразитируют интеллектуалы) можно понимать бессознательные механизмы пульсирующего социального поля, регулирующего потоки «желания», с той коррективой, что поле пронизано не только «властью» и «либидо», но и ментальностью, естественной идеологией, Sic!Sic!Sic! –П.-Г.) т.е. как бы природной самоидентификацией социума». (В.Лапенков, «До и после», «Звезда», №9, 2002). Кто и зачем говорит «про догматы»?! Какие, к черту «догматы»? Т.е.подавители «темного и страшного, что сидит…». «По Г.Маркузе, место подавления влечений заняло формирование ложных потребностей… а «удовольствие, формируемое с целью приспособления, порождает подчинение… утрата совести, вследствие разрешающих удовольствие, прав и свобод… ведет к развитию счастливого сознания, которое готово согласиться с преступлениями этого общества».(Ibidem). Что уж на бедного автора «Голубого сала» нападать! Нашли время и место! Тогда и в «Единство» (или ПэЖэ) можно вступать! Девушка с перстнем: оказалось, при внимательном прочтении, Елена Чижова имеет совсем другое лицо… «Архивная девушка»… При такой, действительно, «гавно» просто так не пропишешь… И тут же всплыл текст:

«Оживший бугор… ходил в спрятанной горсти… Отвратительная, уродливая невинность кривила его черты… Стараясь не кривиться от отвращения, я ждала терпеливо… Мой взгляд становился жестким и металлическим, и, судорожно выворачивая шею, … (ОН – П.-Г.) выгибался и вскрикивал, взвывая по-звериному. Непреклонно и внимательно глядя в прижмуренные глаза, я дождалась: испустив окончательный стон, в котором исчезли последние согласные, он отвел оплывающие зрачки и опустился на землю, смирившийся и обессиленный» («Лавра»-9).

Что-то это мне очень напоминало. Ну, во-первых, нашу старую знакомую anah@. Мы сидели с ней в кафе, ели заказанный (и оплаченный ею!) обед, а меня «выворачивали и смотрели, что будет». Но – это в прошлом. Что еще? А вот – чуть выше:

«Их, вялых, обвисающих на руках, но как-то изнутри упирающихся, приводили и ставили к колонам. Некоторые сразу сползали на пол, - от полной расслабленности. Внутренняя нечеловеческая напряженность поразительно сочеталась в них с телесной слабостью… С первыми же звуками женщины выгибались и вскрикивали, то пытаясь уползти, то взвывая по-звериному…». Или еще вот, что тоже характерно для данного автора (и данного произведения!):

«Словно дикие звери, раненные и загнанные, мужскими, безобразными голосами кричали бесноватые… Особое душевное напряжение, в котором пребывают участники монастырского богослужения, понуждает бесов проявиться… Бесы рвутся наружу, заявляя о себе невыносимым  воем» (Там же).

Может быть – в этом и «разгадка», так сказать, «подтекст» данного события: «культурные девушка(и)» пытаются исполнять в культуре ту самую роль, которую – в традиционной! – была отведена монахам отчитывающим бесноватых:

«… он подходил тихо и непреклонно и начинал спокойным, но грозным голосом… Его голос креп, и глаза, устремленные то на одну, то на другую (то на ОДНОГО, то на ДРУГОГО – П.-Г.) становились жесткими. В них занимался (см. выше! – П.-Г.) какай-то металлический сияющий отсвет, и, выворачивая (ну почти дословно с НИМ! – П.-Г.) шеи, как будто окривев, они выли и рвались из-под его простертой руки». (Там же).    

Подпись: Два романа: «Лавра» и «КаЦэ». Центр внимания – в названии: Ф.(F.) и лавра. Ф (F.) – учительница, вернее «Учитель». Почти сакральный (театральный, vs. Станиславский и «изменивший» ему МХАТ). И главный эпизод/кульминация – Учитель просит жертвы, Ученик идет на нее. (см. так же у И.Калинаускаса – А. Ровнер просит его пройти в милицию, сообщить о преступлении, но эти люди, на самом деле, ничего не совершали. Это была проверка верности Ученика…). Иначе нельзя совершить сборку-разборку «старого человека». Лавра – место пребывания святого, «очищающего от греха». Почти «Записки из подполья», но написанные женщиной!!! «Иван Карамазов (в юбке!) и черт (зеленый!)». И опять – облом… Грех не смываем, митрополит Никодим (vs. муж) – умирает. Героиня остается ни с Кем/Чем. Отсюда – «третий роман»: как можно преодолеть детские фрустрации? Что нужно сделать? Не написать, не протолкнуть, а именно «сделать» в пространстве жизни?... Пригласить ее на наш семинар? Но всю страну, всех, у кого такие же психотравмы – их же не пригласишь. Тем паче, что существуют уже на этих травмах и «присоединения на высокие уровни». Наш чем-то выше?! И он – не всесилен. Речь то как раз мы и ведем о том – как это можно сделать (освободиться от личной истории!) социально! Где эти «кафедры», «факультеты», «лавры», «академии» и другие институции? Или, все-таки – Скиния-2001?! Приехали, побузили, ушли «по своим»? А?! Г-да методологи… А теперь – чуть раньше:

«Все вскинулось и поплыло перед моими глазами, оно плыло синхронной строкой, в которой не было ни одного пробела, ни одного забытого мной слова. Ее слова были переводом, ноя знала подстрочник… Страшная детсадовская няня, поднимавшая меня от дневного сна, стояла за ее спиной: «Опять обфурулась, ты – урод, не как все дети, эта только ссыт, полюбуйтесь, снимай с себя все обоссанное и убирайся вон, теперь стирай за ней, народили уродов… Сколько лет, дав закрыться глазам, я не слышала их голосов. Теперь они пришли. Господи, как же ловко они выбрали время, чтобы настигнуть меня… Страх и тоска, сокрушавшие сердце, поднимались над моей головой. Я узнала их, я услышала их шорох: «Нет у тебя ни матери, ни отца, ни братьев. Вот ты – осталась одна на всей земле, и никто не придет к тебе, кроме нас, потому что ты – урод, но мы милосердны, и так будет всегда…» Снова, как бывало, они спускались мне на помощь…». («Крошка Цахес»).

 

    Пушкин-Грилленкопф Ю.А.

www.psymoct.com